Железное королевство. Взлет и падение Пруссии, 1600-1947 гг. - Christopher Clark
Ободренный успехами своих войск на поле боя, шведский король потребовал заключения прямого союза с Бранденбургом. Протесты Георга Вильгельма о том, что он желает сохранить нейтралитет, остались без внимания. Как объяснил Густав Адольф бранденбургскому посланнику:
Я не хочу знать и слышать ничего о нейтралитете. [Курфюрст должен быть другом или врагом. Когда я приду к его границам, он должен объявить себя холодным или горячим. Это борьба между Богом и дьяволом. Если мой кузен хочет встать на сторону Бога, то он должен присоединиться ко мне; если он предпочитает встать на сторону дьявола, то, конечно, он должен сражаться со мной; третьего пути нет".7
Пока Георг Вильгельм раздумывал, шведский король приблизился к Берлину с войсками за спиной. В панике курфюрст отправил женщин из своей семьи на переговоры с захватчиком в Кёпеник, расположенный в нескольких километрах к юго-востоку от столицы. В итоге было решено, что король должен прибыть в город с 1000 человек для продолжения переговоров в качестве гостя курфюрста. В течение последующих дней шведы заманчиво говорили об уступке части Померании Бранденбургу, намекали на брак между дочерью короля и сыном курфюрста и настаивали на союзе. Георг Вильгельм решил бросить шведам вызов.
Причина такого поворота в политике отчасти заключалась в устрашающем поведении шведских войск, которые в один прекрасный момент расположились перед стенами Берлина с пушками, нацеленными на королевский дворец, чтобы сконцентрировать внимание осажденного курфюрста. Но важным предрасполагающим фактором стало падение 20 мая 1631 года протестантского города Магдебурга перед имперскими войсками Тилли. За взятием Магдебурга последовали не только разграбление и грабеж, которые обычно сопровождали подобные события, но и резня жителей города, которая надолго закрепилась в памяти немецкой литературы. Позднее Фридрих II описал эту сцену в отрывке классически выверенной риторики:
Все, на что способна свободная воля солдата, когда ничто не сдерживает его ярости; все, что самая свирепая жестокость внушает людям, когда слепая ярость овладевает их чувствами, было совершено имперцами в этом несчастном городе: Войска бежали стаями, с оружием в руках, по улицам и истребляли без разбора стариков, женщин и детей, тех, кто защищался, и тех, кто не предпринимал никаких попыток оказать им сопротивление [...] не было видно ничего, кроме трупов, все еще сгибающихся, сваленных в кучу или распростертых нагишом; крики тех, кому перерезали горло, смешивались с яростными воплями их убийц...8
Для современников уничтожение Магдебурга, общины с населением около 20 000 человек и одной из столиц немецкого протестантизма, стало экзистенциальным шоком. По всей Европе распространялись памфлеты, газеты и листки со словесным описанием различных злодеяний.9 Ничто так не могло подорвать престиж императора Габсбургов на протестантских территориях Германии, как известие об этом бесцеремонном истреблении его протестантских подданных. Особенно сильно это отразилось на курфюрсте Бранденбурга, чей дядя, маркграф Кристиан Вильгельм, был епископальным администратором Магдебурга. В июне 1631 года Георг Вильгельм неохотно подписал договор со Швецией, по которому он согласился открыть крепости Шпандау (к северу от Берлина) и Кюстрин (в Ноймарке) для шведских войск и выплачивать шведам ежемесячную контрибуцию в размере 30 000 талеров.10
Пакт со Швецией оказался столь же недолговечным, как и предыдущий союз с императором. В 1631-2 годах баланс сил вновь стал склоняться в пользу протестантских сил, поскольку шведы и их саксонские союзники продвигались вглубь юга и запада Германии, нанося тяжелые поражения имперской стороне. Но темп их наступления замедлился после гибели Густава Адольфа в кавалерийском замесе в битве при Луэтцене 6 ноября 1632 года. К концу 1634 года, после серьезного поражения под Нёрдлингеном, преимущество Швеции было подорвано. Измученный войной и отчаянно пытавшийся вбить клин между Швецией и немецкими протестантскими князьями, император Фердинанд II воспользовался моментом и предложил умеренные условия мира. Этот ход сработал: лютеранский курфюрст Саксонии, который в сентябре 1631 года объединился со Швецией, теперь вернулся к императору. Перед курфюрстом Бранденбурга стоял более сложный выбор. Проект статей Пражского мира предлагал амнистию и отменял более экстремальные требования предыдущего эдикта о реституции, но в них по-прежнему не упоминалось о веротерпимости кальвинизма. Шведы, в свою очередь, по-прежнему требовали от Бранденбурга заключения договора; на этот раз они обещали, что Померания будет полностью передана Бранденбургу после прекращения военных действий в империи.
После нескольких мучительных колебаний Георг Вильгельм решил искать свою судьбу на стороне императора. В мае 1635 года Бранденбург, вместе с Саксонией, Баварией и многими другими немецкими территориями, подписал Пражский мир. Взамен император обещал позаботиться о том, чтобы претензии Бранденбурга на герцогство Померания были удовлетворены. Отряд имперских полков был отправлен на помощь в защите марки, а Георг Вильгельм был удостоен - несколько нелепо, учитывая его полное отсутствие военных способностей - звания генералиссимуса в имперской армии. Курфюрст, со своей стороны, обязался собрать 25 000 солдат для поддержки имперских военных усилий. К несчастью для Бранденбурга, это сближение с императором Габсбургов совпало с очередным изменением баланса сил в Северной Германии. После победы над саксонской армией при Виттстоке 4 октября 1636 года шведы вновь стали "владыками в Марке".11
Георг Вильгельм провел последние четыре года своего правления, пытаясь вытеснить шведов из Бранденбурга и взять под контроль Померанию, герцог которой умер в марте 1637 года. Его попытки собрать бранденбургскую армию против Швеции привели к тому, что она была малочисленной и плохо оснащенной, и курфюршество подверглось опустошительному натиску как шведов и имперцев, так и менее дисциплинированных частей собственных войск. После шведского вторжения в Марку курфюрст был вынужден бежать - не в последний раз в истории Бранденбургских Гогенцоллернов - в относительную безопасность герцогской Пруссии, где он и умер в 1640 году.
ПОЛИТИКА
Фридрих Великий позже назвал курфюрста Георга Вильгельма "неспособным к управлению", а одна история Пруссии недоброжелательно отметила, что худшим недостатком этого курфюрста была не столько "нерешительность ума", сколько "отсутствие ума, который можно было бы выдумать". Еще два таких курфюрста, добавлялось там, и Бранденбург "перестал бы представлять собой что-либо, кроме приходской истории". Подобные суждения в изобилии встречаются во вторичной литературе.12 Георг Вильгельм, безусловно, представлял собой негероическую фигуру, и он осознавал этот факт. В молодости он был серьезно ранен во время охоты. Глубокая рана на бедре хронически воспалялась, приковывая его к креслу и лишая жизненных сил. В то время, когда судьба Германии, казалось, находилась в руках физически сильных военачальников,
